Баженов
На самом деле существует два Баженова. Один из них – первый, чье имя мы вспоминаем, как только начинаем изучать русскую архитектуру. Его юбилей, когда придет время, будет отмечен большой выставкой и другими мероприятиями национального масштаба. И если нет юбилеев, то обязательно найдутся статьи, посвященные его дню рождения, как, например, эта.
Подпишитесь на STRELKA MAG
Имя Баженова упоминается в связи со многими престижными королевскими проектами, не говоря уже о частных заказах. Вернувшись в Россию, он начал работать в Санкт-Петербурге, сделав эскизы увеселительного дома под Екатерингофом и дворца великого князя Павла Петровича (будущего императора Павла) на Каменном острове. Затем последовали долгие годы работы на строительстве Большого Кремлевского дворца и творческое руководство Экспедицией Кремлевского строительства, которая стала прекрасной школой для многих русских архитекторов следующего поколения. Он также работал над дворцовым комплексом в Царицыно, которым и сегодня восхищаются москвичи; Печальны праздничные здания на Ходынском поле, где отмечалось победоносное заключение Кючук-Кайнарджийского договора, и длинный список православных храмов и особняков, включая две жемчужины московской архитектуры – дом Пашкова напротив Боровицких ворот Кремля и дом Юшкова на Мясницкой улице, тот самый, в котором позже разместились Мусевское училище и Высший художественно-технический институт. И все же, несмотря на то, что о Василии Ивановиче Баженове сохранилось мало достоверной информации, самое главное не вызывает сомнений. Он действительно сыграл очень важную роль в истории русской архитектуры. Чтобы узнать это, достаточно отправиться в самый центр столицы, в резиденцию Талызина – здание, построенное, скорее всего, младшим партнером и соучастником преступления Баженова Матвеем Казаковым. В Музее архитектуры выставлен большой фрагмент модели Кремлевского дворца.Мы приглашаем историков внести свой вклад в энциклопедию! 28 апреля 2017 года Государственный музей архитектуры имени А.В. Шуйского и Фонд IN ARTIBUS откроют масштабный двухчастный проект “Готическое Просвещение. Юбилейный год Василия Баженова”, посвященный 280-летию со дня рождения русского архитектора. Журнал “Стрелка” обратился к Сергею Кавтарадзе, лауреату премии “Просвещение” 2016 года, автору серии “Анатомия архитектуры. Семь книг о логике, форме и смысле”. объяснить, что нужно знать о Баженове и его творчестве. Поэтому именно Баженову мы обязаны появлением в России одновременно двух новых стилей (или двух ипостасей одного и того же) – классицизма и неоготики, трактуемых как “русский стиль”. Но было и другое новшество, привезенное мастером из Франции, предполагающее масштабный, нефункциональный взгляд на архитектуру и ее назначение. Одной из эмблем масонов, к которым принадлежал Баженов, являются инструменты архитектора. Буква “G” вписана в ромб, состоящий из компаса (означает “небо”) и углов (означает “земля”). Это означает “Бог”, или “Бог”, и что Он – Великий Архитектор и Великий Геометр Вселенной. Одно из значений этого символа заключалось в том, что каждый архитектор в эту эпоху является рабочим в проектной мастерской Творца. И каждая великая конструкция – не просто ансамбль с колоннами, а средство наведения порядка и решения великих национальных, если не общечеловеческих проблем.
Чрезвычайно изобретательный план с перспективами, продолжающими исторические радиусы кремлевских улиц, с круглыми и овальными площадями, центры которых были отмечены обелисками, с главным фасадом, открытым к реке, стал ядром, логика которого должна была преобразить всю старую Москву, расслабленную, удобную и далекую от упорядоченности. Ордерные системы, тщательно разработанные мастером для фасадов дворца, полностью оправдывают свое название, ведь ордер – это “порядок”. Игривое великолепие барокко сменилось торжественной строгостью классического декора. Проект здания Кремля – это не просто “композиция” архитектора. Это урок, пример того, как все должно быть сделано правильно. Баженов, как и подобает человеку той эпохи, верил в силу разума и в то, что существует только один правильный стиль, идеально рассчитанный этим разумом. Кстати, он был хорошо знаком с трудами человека, положившего начало этим расчетам, великого римского теоретика Витрувия, чьи книги в переводе на русский язык архитектор всячески пропагандировал.Это был амбициозный план придать древней столице новый облик, достойный просвещенного века. В проекте было учтено все, даже связь с историческим прошлым, поскольку предполагалось оставить нетронутыми самые древние храмы. Стены крепости, правда, предлагалось принести в жертву, оставив на память лишь небольшой фрагмент. Но жертва окупилась.
Подпишитесь на STRELKA MAG
Очень скоро нашлись архитекторы, которые еще лучше, чем Баженов, смогли передать величие планов Екатерины. Например, Матвей Казаков. Но даже в этом случае Баженов был первым из тех, кто вместе с новым стилем и вкусом к плодам Просвещения привнес в русскую архитектуру пафос образа всесильной и всепобеждающей империи. Во-первых, Баженов – гений с ранних лет – имел право писать о себе: “Осмелюсь заметить, что я родился художником…”. Я учился рисовать на песке, на бумаге, на стенах, на любом таком месте, где я находил путь (…)”. Сын бедного прихожанина, он получил художественное образование благодаря силе своего таланта. Он учился сначала у Дмитрия Ухтомского и Бартоломео Растрелли, а затем у Александра Кокоринова и Жана-Батиста-Мишеля Валлен-Деламотта в Академии изящных искусств. Он заслужил право на пенсию и учился у Шарля де Вайе в Париже. Свидетельство о его высочайшей квалификации вместе с Жюльеном-Давидом Леруа, выдающимся экспертом по древней архитектуре, подписали такие известные личности, как Жак-Жермен Суффло, автор церкви Святой Женевьевы (парижского Пантеона), и Анж-Жак Габриэль, создатель шедевра Версаля – Пти Трианона. Еще позже, в Риме, Баженов был избран членом Академии Святого Луки.Мы приглашаем историков внести свой вклад в энциклопедию! Стремление к правильному, рациональному подходу сделало Баженова создателем иного стиля, казалось бы, противопоставленного строго формальному классицизму. В работе над павильонами на Ходынке он начал развивать новый стиль, который казался ему национальным. Благодаря раскопкам в Помпеях история и памятники стали не только эстетическими образцами, но и археологическими фактами. Таким образом, “исторический” и “национальный” стили стали совместимы с общепризнанной классикой, заимствованной из античного мира. “Русским”, как называли себя официальные идеологи того времени, нужен был свой собственный стиль. “Поскольку искусство – вещь бесконечная, совершенствующаяся каждый день и приспосабливающаяся к обычаям времени и народов, которые по-разному понимают стиль и описывают его по своему усмотрению…”. – Баженов писал. Он не видел большой разницы между неклассическими памятниками Запада и России, и для него готика была и русским XVII веком с его орнаментом, и белокаменными украшениями нарайского барокко. Следовательно, язык, разработанный им на Ходынке и впоследствии предложенный им и его последователями для царского ансамбля, был признан им и его последователями в качестве национального русского языка. До сих пор не найдено доказательств того, что именно Баженов спроектировал знаменитый дом Пашкова. Эта версия основана только на более поздних текстах. В то же время многие здания, авторство которых, несомненно, принадлежит Баженову, были впоследствии достроены или даже перестроены другими архитекторами. Так московский двор Долгова (архитектор был зятем директора, поэтому авторство не вызывает сомнений) сначала пострадал во время пожара 1812 года, а затем, в конце XIX века, вообще не перестраивался.
Так с Баженовым в Россию пришла вторая волна классицизма. Несомненно, она обошла первую, родившуюся в 17 веке. Однако теперь движение было синхронным. Архитектура Санкт-Петербурга и Москвы нисколько не отставала от самой передовой европейской архитектуры – ни хронологически, ни качественно. Конечно, елизаветинские здания тоже были хороши. Но в основном это был “импорт”. Теперь русские архитекторы создавали здания, которые ни в чем не уступали западноевропейским.
Читайте далее: